Тайная война против революционной Кубы (иллюстр) - Страница 2

На протяжении 1959-1965 годов В. Листов, не раз посещавший Кубу, побывал на местах, где разыгрывались основные эпизоды тайной войны империализма США против кубинской революции, и собрал обширный материал.

Неоценимую помощь оказали нам кубинцы, принимавшие участие в описываемых событиях. Пользуясь случаем, мы приносим им глубокую благодарность.

Нам осталось только добавить, что первая часть книги написана нами совместно, вторая — В. В. Листовым, третья — В. Г. Жуковым.

ПРОЛОГ С ФИНАЛОМ

1 января 1959 года. Третий час ночи. В Гавану, которую американские туристические проспекты рекламируют как «самый веселый город в мире», только что вошел Новый год.

Но безжизненны гаванские авениды, пустынна знаменитая набережная Малекон, застыли в немой пугающей тишине каменные дома, стиснувшие узкие улочки портовых районов. Возле перекрестков главных магистралей притаились вездесущие «микроонды» — патрульные полицейские автомобили, оборудованные радиопередатчиками. Гаванцам хорошо знакомы эти черные машины: с ними связаны самые отвратительные злодеяния батистовского режима. Сегодня ночью экипажи «микро-онд» особенно бдительны. Опасаясь, как бы продвижение отрядов Повстанческой армии, возглавляемой Фиделем Кастро, к столице не побудило революционное подполье к решительному выступлению, власти выставили на улицах усиленные, наряды полиции…

В голубой громаде отеля «Гавана-Хилтон», вздыбившейся в центре аристократического столичного района Ведадо, веселье бьет ключом. На новогодний прием собрался цвет «высшего общества» Кубы — спесивые генералы, чопорные сенаторы, самодовольные финансовые воротилы, сахарозаводчики. В казино, обтянутом золотисто-кремовым муаром, идет крупная игра. Столпившиеся вокруг зеленого, расчерченного на квадраты стола американские туристы и молодящиеся дамы не-

определенной национальности, затаив дыхание, следят за бешено скачущим шариком рулетки. За соседними столами банкометы лениво перебрасывают с руки на руку колоды карт. Время от времени двери распахиваются, впуская новых посетителей, и в салон врываются ритмичные звуки модного «Ча-ча-ча» — это здесь же, на втором этаже, в кабаре «Карибес», идет новогоднее представление.

Захмелевшие гости не замечают, как в разгар веселья группа высокопоставленных военных покидает банкетный зал и спускается в просторный прохладный вестибюль. Журчание фонтана заглушает звуки улицы. Никто не слышит, как к подъезду один за другим подкатывают автомобили. Огромные, как дредноуты, они быстро отъезжают, шурша шинами по фиолетовому асфальту.

Через какие-нибудь пятнадцать минут вереница машин останавливается у ворот военного лагеря «Кампо Колумбиа» — оплота батистовского режима. Если бы опешившие часовые успели заглянуть внутрь автомобилей, то на лицах сидящих в них генералов и полковников они увидели бы не обычную холодную властность, а смятение и растерянность. Но машины уже несутся к дальнему концу взлетно-посадочной полосы, туда, где угадывается силуэт четырехмоторного самолета ДС-4. Два месяца стоит он здесь, готовый к вылету, и все это время его тщательно охраняет личная гвардия кубинского диктатора. Почему самолет находится именно здесь? Вслух об этом никто не рассуждает, но все знают, что отсюда рукой подать до «Кукине», загородной виллы Батисты…

Из всех военных, приехавших в «Кампо Колумбиа», только генерал Эулохио Кантильо, начальник генерального штаба батистовских вооруженных сил, пытается сохранять невозмутимый вид. К этому событию он подготовлен лучше, чем кто-либо другой. Но и на его лице застыл немой вопрос: «Неужели сейчас?..»

Возле самолета, у трапа, — сам Фульхенсио Батиста. Он старается выглядеть спокойным и сосредоточенным, но это ему плохо удается. Состояние острой тревоги выдает пробегающая по скуластому индейскому лицу кривая улыбка. Его близкие и те, кто в последние годы делили с ним бремя власти и кого сейчас он берет с со-

бой, уже сидят в самолете. Они ждут, когда Батиста поднимется в салон. Но Батиста не спешит.

Генерал Кантильо стоит ближе всех к Батисте. Генерал при полном параде. Накрахмаленная, отглаженная до блеска форменная рубашка, за отворот заправлен конец темного галстука. На левой стороне груди — пять колодок с орденскими ленточками. Взгляд Батисты падает на эти ленточки, и лицо его мрачнеет. Знал бы этот службист, как он зол на себя за поспешность, с которой только что покинул «Кукине»! Его отъезд напоминал паническое бегство, недостойное главы государства. Охваченный животным страхом, диктатор боялся не успеть, боялся, что вот-вот произойдет непоправимое. От этого леденящего кровь ощущения он так и не смог избавиться.

Батиста бежал с виллы, бросив все: личные вещи, библиотеку. Были оставлены красовавшиеся в специальной витрине ордена многих стран, которыми его награждали иногда из вежливости, иногда ради удовлетворения его страсти коллекционера, ружье и книга Наполеона, добытые с таким трудом, литой из золота телефонный аппарат — подарок «признательной» «Америкен телефон компани». Он так торопил жену, что та в спешке не успела захватить с собой даже броши и ожерелья. Да что драгоценности! В личном кабинете Батисты на письменном столе остались кинопленки, запечатлевшие его любовные похождения. Подумать только, еще совсем недавно он крутил их перед ближайшими друзьями, а сейчас…

Генерал Кантильо, хорошо изучивший нрав шефа, ждет. Батиста всегда был немного актером и не может допустить, чтобы занавес опустился до того, как он, пока еще президент Кубы, не произнесет последние слова на этой сцене. И Кантильо терпеливо ожидает последнего монолога. Ждать он умеет! За годы, проведенные рядом с Батистой, генерал научился быть терпеливым. Кантильо верил в свою звезду, и вот теперь судьба наконец улыбается ему: с отлетом Батисты он становится главнокомандующим вооруженными силами, а следовательно, и единственным «сильным человеком» в Гаване…