Тайная война против революционной Кубы (иллюстр) - Страница 32

К оглавлению

32

Но батистовской армии уже фактически не существовало: старшие офицеры разбежались, а там, где еще осталось хоть какое-то подобие военных формирований, солдатские массы и младшие офицеры отказывались выполнять чьи-либо приказы, за исключением приказов командования Повстанческой армии. К утру 2 января все назначенные Баркином офицеры возвратились в Гавану и информировали его о том, что им не удалось «приступить к исполнению обязанностей».

К этому времени и полковник Ледон доложил новому шефу: полиция не в состоянии контролировать положение в столице. Тысячи гаванцев в ответ на призыв руководства Повстанческой армии немедленно начать всеобщую политическую стачку заполнили улицы столицы. Действиями масс руководили вышедшие из подполья «Движение 26 июля», Народно-социалистическая партия и другие революционные организации.

Первые удары народного гнева обрушиваются на наиболее ненавистные оплоты батистовского режима — полицейские участки, редакции газет, а также игорные дома и притоны, приносившие диктатору немалые доходы. Штурмом взята гаванская тюрьма «Принсипе» и освобождены томившиеся в ней политические заключенные. Разветвленный репрессивный аппарат тирании не оказал никакого сопротивления. С бегством Батисты он фактически развалился. Шпики, каратели и тюремщики спасались кто как мог. Многих поймали

93

и заключили в тюрьму «Принсипе»— им предстояло ждать справедливого народного суда. Ожесточенный бой завязался только в районе Президентского дворца, на площади Центрального парка. Здесь в одном из зданий засели несколько сот телохранителей Батисты. Понимая, что им не от кого ждать пощады, преторианцы диктатора, совершавшие неслыханные преступления, дрались с отчаянием обреченных. Но схватка была недолгой: ни один из них не ушел живым.

Доклад полковника Ледона Баркину представлял собой, по существу, доклад полицмейстера, не имевшего полицейских, главнокомандующему, у которого не было армии. К утру 2 января полковник Баркин окончательно убедился: руководство Повстанческой армии не собирается отвечать на его призыв.

В 2 часа дня один из представителей «Движения 26 июля» уведомляет Баркина, что ему надлежит сдать городок приближающимся к Гаване частям Камило Сьенфуэгоса. Часом позже на территории «Кампо Колумбиа» появляются первые дозоры «барбудос», а еще через полчаса полковник Баркин сдал улыбающемуся Камило Сьенфуэгосу ключи от «Кампо Колумбиа».

Повстанческая армия входила в ликующую Гавану.

ЧАСТЬ II
ЭСКАЛАЦИЯ ВМЕШАТЕЛЬСТВА 

Глава V  С НОВОГО СТАРТА

Гостеприимство с расчетом

На рассвете 1 января 1959 года на аэродроме американского города Джексонвилл в штате Флорида приземлился четырехмоторный самолет типа С-54 с опознавательными знаками кубинских военно-воздушных сил. Пропеллеры еще медленно вращались, когда дверца кабины распахнулась. По трапу на американскую землю спустились сын кубинского диктатора Рубен Батиста, начальник штаба вооруженных сил Кубы Франсиско Табернилья, шеф полиции Пилар Гарсиа и его сын Иринальдо Гарсиа, возглавлявший «Службу военной разведки» («СИМ»), начальник штаба сухопутных войск генерал Луис Робайна, командующий флотом вице-адмирал Родригес Кальдерон, начальник штаба военно-воздушных сил бригадный генерал Карлос Табернилья и другие — словом, верхушка батистовской армии, всего 53 человека. Не сговариваясь, как один, прибывшие взглянули на серое, еще подернутое предрассветной дымкой небо и с облегчением вздохнули…

Примерно в то же самое время другой четырехмоторный С-54 совершил посадку в Новом Орлеане. Он также доставил группу членов кабинета и высокопоставленных чиновников тирании Батисты. Вечером того же дня в Ки-Уэсте один за другим приземлились еще четыре кубинских самолета, а на военно-морской базе бросил якорь кубинский военный корабль. Спасаясь от справедливого возмездия, несколько сот видных деятелей батистовского режима спешили найти убежище

99

под крылышком своих хозяев (сам Батиста скрывался в те дни в Доминиканской Республике).

Иммиграционные власти Соединенных Штатов гостеприимно встретили батистовцев. Их отнюдь не смущало, что на американскую территорию ступили военные преступники, которые к тому же не имели въездных виз.

Бывшим властителям Кубы не пришлось скитаться по лагерям для иммигрантов и обивать пороги таможен: въезд в страну им разрешили без проволочек, под «честное слово». В небольшой анкетке, какую пассажиры международных авиалиний обычно заполняют перед прилетом в пункт назначения, каждый батистовец проставлял лишь имя и фамилию, дату и место рождения и предполагаемый адрес жительства в Соединенных Штатах. Остальные хлопоты брали на себя американские власти. Чиновники иммиграционной службы шлепали на анкетки штамп, начинавшийся обычным выражением: «Ваше пребывание не может быть разрешено сверх указанного срока. Вы допускаетесь…» А дальше шли совсем необычные слова: «…под честное слово на неопределенный срок». При этом иммиграционные власти, не моргнув глазом, поясняли, что убежище батистовцам предоставлялось, дескать, «по традиции», как и другим политическим беженцам из латиноамериканских стран.

Как показали последующие события, дело заключалось вовсе не в «традициях». Гостеприимство, с которым батистовских деятелей приняли в США, объяснялось далеко идущими расчетами американских правящих кругов использовать беглецов с Кубы для продолжения борьбы против Революционного правительства. Враги революции нужны были американскому империализму, с одной стороны, для маскировки его агрессивных замыслов в отношении острова Свободы, а с другой — чтобы служить орудием осуществления этих замыслов.

32