Тайная война против революционной Кубы (иллюстр) - Страница 47

Между тем по Гаване и по всей Кубе контрреволюционеры распространяли тревожные слухи. Они еще больше нагнетали напряженность, порожденную сообщениями об арестах среди заговорщиков и пальбой террористов. Говорили разное: и что Фидель Кастро ранен, и что он вообще покинул страну, и что «повстанцы» начали наступление на Гавану. А 10 августа радио Санто-Доминго передало следующее сообщение: «Наша инфор-

139

мационная служба сообщает, что генерал (?!) Фидель Кастро скончался и что город Сантьяго-де-Куба находится в руках революционеров. Да здравствует Куба! Да здравствуют свободные кубинцы!»…

Что же в действительности происходило на театре военных действий в районе города Тринидад, понять и вправду было невозможно. Из провинции Лас-Вильяс поступали противоречивые сообщения о столкновениях между «мятежниками» и правительственными войсками, о том, что с обеих сторон есть убитые и раненые. Жителям Гаваны и других районов страны приходилось довольствоваться скупыми официальными сообщениями, ибо распоряжением правительства телефонная связь с провинцией Лас-Вильяс была прекращена. Фидель Кастро отменил свое выступление по телевидению, назначенное на 11 августа, и вместе с Раулем Кастро вылетел в Сьенфуэгос.

«Столица охвачена атмосферой возрастающей напряженности», — сообщил из Гаваны корреспондент Юнайтед Пресс Интернейшнл.

Прошел день. Затем время сорвало с календаря еще несколько листков. Фидель Кастро и его брат Рауль нигде не появлялись. Молчала канцелярия Президентского дворца. Молчали дежурные в военном лагере «Либертад», которых одолевали телефонными звонками иностранные журналисты. Напряжение достигло предела…

И вот 14 августа в 10 часов вечера кубинцы увидели на экранах телевизоров улыбающееся лицо премьер-министра. И сразу всех охватило чувство облегчения: «Все в порядке!» Миллионы людей на Кубе и за ее пределами с нетерпением ждали рассказа Фиделя Кастро о событиях минувших дней. И когда он начал говорить, возник смех. Чем больше он говорил, тем громче становился смех. К концу его пятичасового выступления смеялись все: смеялся сам Фидель Кастро, смеялись кубинцы, в конечном счете смеялся весь мир.

Трухильо и его союзники — батистовцы из «Белой розы» сами попали в сети, которые они собирались раскинуть вокруг Революционного правительства, сказал Фидель Кастро. С самого начала кубинские власти были в курсе всех планов заговорщиков. Революционной контрразведке удалось не только проникнуть в среду

140

заговорщиков, но и «руководить» их действиями. Доминиканский диктатор остался в дураках — в этом после выступления премьера Революционного правительства никто не сомневался.

Что же в действительности произошло в Тринидаде?

Майор с лягушачьей фермы

Среди многих людей, принимавших участие в «игре» с Трухильо, были два майора Повстанческой армии — Уильям Морган и Элой Гутьеррес Менойо, на роли которых следует остановиться особо. Оба они прибыли на Кубу из Соединенных Штатов в 1958 году и принимали участие в антибатистовском движении в провинции Лас-Вильяс, где действовал так называемый второй фронт Эскамбрая. Менойо был выходцем из состоятельной семьи кубинских землевладельцев. Что же касается Моргана, то его биографии мог бы позавидовать любой герой авантюрного романа. Американец, уроженец города Толедо (штат Огайо), он одно время служил в парашютных войсках Соединенных Штатов. Затем несколько лет скитался по странам Латинской Америки в поисках приключений, служил в наемных войсках Трухильо. В 1958 году он снова объявился в США, познакомился с Менойо и вместе с ним отправился на Кубу «сражаться против Батисты».

Весной 1959 года, когда «трухильистский заговор» в основном оформился, Уильям Морган явился в кубинские контрразведывательные органы, уже знавшие о существовании заговора, и рассказал, что представитель Трухильо предложил ему миллион долларов за участие в борьбе против правительства Фиделя Кастро. Моргану надлежало в решающий момент дезертировать из армии, увлечь за собой находившихся под его влиянием солдат и возглавить военные действия «сил вторжения».

Следует сразу же оговориться, что деятельность Моргана уже давно внушала подозрение руководителям Революционного правительства. Тот факт, что трухильистский эмиссар обратился именно к Моргану, только усилил эти подозрения. Но, с другой стороны, если бывший американский парашютист был агентом Трухильо,

141

то почему тогда он явился в органы кубинской службы безопасности? Не являлся ли этот человек представителем тех сил, которые стремились играть в «трухильистском заговоре» самостоятельную роль? Иначе говоря, не являлся ли майор Морган агентом Центрального разведывательного управления США?

В тот момент кубинская контрразведка еще не имела точного ответа на эти вопросы. Морган вел себя чрезвычайно осторожно, никаких прямых улик его двойной игры не было. И тогда с ведома командования Повстанческой армии контрразведка решила воспользоваться услугами майора Моргана и его друга Менойо для разоблачения «трухильистского заговора». Одновременно за ними установили самое тщательное наблюдение, регистрировались каждый их шаг, каждая встреча.

Конечно, такое решение было сопряжено с известным риском, но последующие события подтвердили, что риск оправдан. (Тем более что в рядах заговорщиков у кубинской контрразведки был не один «свой человек».) Решение использовать Моргана в «игре» против Трухильо и батистовцев позволило кубинской службе безопасности еще глубже проникнуть в среду заговорщиков, выявить все хитросплетения заговора и полностью его ликвидировать.